В ПЕРВЫЙ РАЗ СОЦИАЛИЗМ ПРИШЕЛ РАНОВАТО.

В разгар первой российской постсоветской президентской кампании еженедельник «Компью­терра» (1996, №20) опубликовал мою статью "Коммунизм и компьютер". В ней — как и надлежит труду правоверного марксиста — три составные части, опирающиеся на три источника.

Советский математик Виктор Михайлович Глушков (в статье он по моей непростительной ошибке назван Владимиром) еще в начале 70-х рассмотрел вычислительную сложность задачи планирования. Как показал полувеком ранее лау­реат (1973) Нобелевской премии, русский и американский экономист Василий Васильевич Леонтьев, план производства — система линейных уравнений материального баланса. Каждая строка и каждый столбец посвящены одному виду изделий — от гайки до автомобиля, от шайбы до электрогенератора. Каждый коэффициент указывает, сколько изделий из столбца уходит на производство единицы изделия из строки.

В общем случае число арифметических действий, требуемых для решения линейной системы, пропорционально третьей степени числа самих уравнений. В уравнениях планирования большинство коэффициентов — нули (так, непосредственно в рояль не входит ни капли солярки). Поэтому при балансировке плана показатель степени сокращается примерно до двух с половиной. Оптимизация плана — выбор наилучшего варианта из возможных — требует составления и решения примерно стольких вариантов системы, сколько в ней уравнений. Значит, число действий для оптимизации пропорционально числу наименований изделий в степени примерно три с половиной.

Сейчас в мире производится примерно сто миллионов видов деталей и готовых изделий и присутствует примерно миллиард процессоров с быстродействием примерно миллиард операций в секунду. Точно сбалансировать общемировой план производства можно приблизительно за сотню секунд, но точно оптимизировать — по меньшей мере за десять миллиардов секунд (более трехсот лет). Решение, полученное за меньшее время, неизбежно приближенное.

Другой нобелевский лауреат по экономике (1975), также советский математик Леонид Витальевич Канторович, исследовал форму поверхности экономических решений. Там изобилуют локальные экстремумы, заметно — иной раз на порядок–два — худшие, нежели глобальный идеал. Приближенное централизованное решение неизбежно выйдет на один из локальных оптимумов. Свободный же рынок, где каждый оптимизирует личную стратегию, рассматривая всех прочих только как источники ограничений его собственных действий, дает решения в среднем всего в несколько раз хуже теоретического максимума. То есть переход к централизованному управлению всей экономикой ухудшает ее работу примерно на порядок.

Наконец, еще один экономический нобелиат (1974) Фридрих фон Хайек показал: значительная часть сведений, необходимых для формирования матрицы коэффициентов производственного баланса, выясняется только в самом процессе производства, а основная масса сведений, нужных для построения целевой функции поиска оптимума, — и вовсе в процессе потребления. Гипотетический всепланирующий центр не может правильно построить план, ибо не обладает правильными исходными данными.

Исходя из вышеизложенного, я пришел к выводу о неизбежности отставания плановой экономики от рыночной. Правда, на любом наперед избранном направлении план может сосредоточить больше сил и обеспечить прорыв, недоступный рынку. В годы Великой Отечественной войны Германия, располагая куда большей производственной мощью, чем СССР, производила в разы меньше оружия и боеприпасов, ибо наше производство управлялось централизованнее. Но на других направлениях возникают несоразмерно тяжкие потери. На лунный план президента Джона Кеннеди потрачено $20 миллиардов (тогдашний доллар — несколько десятков нынешних). Но следующему президенту, Линдону Джонсону, пришлось объявлять войну с бедностью.

Увы, переизбранный президент Ельцин воевал с бедностью не успешнее Джонсона. И прочие теоретические преимущества рынка проявлены у нас столь скромно, что многие даже считают наш народ неспособным выстроить настоящий рынок и жить в нем. Более того, недавно и мировой рынок — в полном соответствии с экономической теорией — провалился в очередную Великую депрессию. Но все еще казался мне меньшим злом.

Недавно я обратил внимание: в старой статье я оценивал трудоемкость задачи балансировки плана для СССР образца 1976 года (где, по данным Глушкова, выпускалось 20 миллионов наименований продукции) в сотни лет, а оптимизации — в миллиарды. Причина очевидна: в 1996-м возможности мирового компьютерного парка были на многие порядки меньше нынешних. Причем эти возможности растут экспоненциально (и признаков замедления роста пока не видно), а сложность задачи планирования — по степенному закону. Так что уже в ближайшие годы станет возможно из единого центра не только балансировать, но и оптимизировать план производства для всей мировой экономики в реальном времени — по мере поступления сведений об изменениях обстановки.

Тем самым снимается и проблема, вытекающая из трудов Канторовича. Точное решение задачи оптимизации гарантированно выходит на глобальный оптимум, избегая провалов в локальные. То есть при должной мощности компьютерного парка централизованный план окажется лучше рынка.

С задачей фон Хайека частично разобрались американцы еще в 1960-х. Они стали выпускать основные элементы сложных товаров — от холодильника до автомобиля — в нескольких вариантах. Потребитель по каталогу выбирает цвет дверей, обивку сидений, объем двигателя и т. п. Производитель заблаговременно получает часть информации, недоступной по мнению Хайека. Компьютер подает на конвейер нужные в данный момент компоненты. Потребитель получает заказанную индивидуальную конфигурацию. В последние годы эта технология охватила почти весь спектр товаров благодаря поиску и торговле через Интернет. Сведения о предпочтениях потребителей становятся доступны задолго до того, как интерес выльется в решение о покупке.

Увы, этого недостаточно. Лю­бой маркетолог знает, сколь велика доля спонтанных покупок. Казалось бы, вот источник хайековской стихии, неподвластной никакому компьютерному парку!

Ан нет. Те же маркетологи вместе с рекламистами давно умеют манипулировать спонтанностью. Технология подгонки спроса под предложение отработана достаточно, чтобы нестыковки оказывались куда меньше неизбежных шероховатостей свободного рынка.

Маркс рекомендовал английским пролетариям гарантировать былым эксплуататорам прежний уровень доходов, таким образом выкупить страну и процветать на разницу между доходами рыночной и плановой экономики. Тогда выгоды не получилось бы: планирование делало первые шаги. Теперь компьютеры и маркетинг позволяют осуществить старую мечту.

А те, кому скучно жить на ренту, кто наслаждается творческой предприимчивостью, — не пропадут. Плановое хозяйство было негибким. Но если можно ежедневно оптимизировать производство — можно и внедрять любые новшества по мере их придумывания. Изученное создателем теории решения изобретательских задач Генрихом Сауловичем Альтшуллером сопротивление общества творчеству делается при компьютерном планировании даже меньше, чем в рыночной экономике, где любая перемена ущемляет интересы конкретных людей. И, согласно завету основоположников коммунизма, свободное развитие каждого становится условием свободного развития всех. Правда, творчество надо еще и адекватно вознаграждать — но те же компьютеры, регистрируя спрос на результаты творчества, дают основу для наград.

Все это не значит, что социалистическая эволюция случится немедленно. Слишком уж многие заинтересованы в нынешнем положении. Но перспектива есть. И куда более захватывающая, чем нынешняя конкуренция в режиме «война каждого против всех» или выжимание дохода из власти.

Когда-то математика и вычислительная техника привели меня к отрицанию социализма. Теперь — диалектически — к отрицанию былого отрицания.

Анатолий Вассерман: Лотерейные чудеса

ДЕЛОВАЯ ЖИЗНЬ ИЗОБИЛУЕТ НЕ ТОЛЬКО ПРОБАМИ, НО И ОШИБКАМИ.

Нынешняя Великая депрессия доказала: классический рынок, свободный от любого принуждения, способен приводить к катастрофам. Отсюда неизбежный интерес к разнообразным формам его ограничения или даже полной замене централизованным управлением.

Ограничение это во многом связано с уровнем развития информационных технологий. Уже к концу нынешнего десятилетия станет возможным точно ставить и столь же точно решать задачу управления производством и распределением всех материальных благ и услуг во всем мире по меньшей мере раз в сутки. Это само по себе обеспечит прирост производства в несколько раз — так же, как рыночное управление дает аналогичный прирост по сравнению со старыми, слабо компьютеризованными способами директивного планирования.

Увы, централизованное управление очень чувствительно к точности исходных данных. Между тем любой деловой человек легко представит себе множество путей извлечения дополнительной прибыли из сокрытия части сведений, доступных его бизнесу, от планирующего органа. Правда, эта прибыль неизбежно оборачивается несообразно б’ольшими убытками в каких-то других звеньях единого мирового хозяйственного механизма. Но далеко не каждый столь сознателен, чтобы ограничить себя ради всеобщего процветания.

Как и предупреждали классики марксизма, единое управление всем хозяйством возможно только при едином же собственнике всего хозяйства. Опять-таки в соответствии с марксизмом, производительные силы определяют производственные отношения. Рост общей эффективности требует не только развития информационных технологий, но и общественной собственности на средства производства. Грядет новый социализм.

Обобществление может обойтись без насилия. Те собственники, кому по вкусу руководство, останутся начальниками созданных ими же деловых структур. Те, кто предпочитает нанимать профессиональных управленцев, перейдут в статус рантье: им гарантируют прежнюю сумму регулярного дохода, ибо эти издержки неощутимы на фоне прироста эффективности хозяйства в целом.

Но у собственника есть не только чисто управленческая работа. Современная экономическая теория считает главной его задачей предвидение. Прежде всего — предвидение изобретений и поведения потребителей.

Изобретения по сей день появляются в основном стихийно. Даже Эдисон с его многолюдной изобретательской лабораторией Менло-Парк и Альтшуллер со своей теорией решения изобретательских задач не научили весь мир придумывать то, что нужно, и тогда, когда нужно. Более того, Альтшуллер показал: крупное изобретение должно обрасти непредсказуемым множеством мелких, прежде чем станет массово применимым.

Предугадать вкусы потребителей еще сложнее. Когда Акио Морита придумал карманный проигрыватель аудиокассет Walkman, все эксперты в один голос объявили новинку никому не нужной. Хотя к тому времени уже во многих странах молодые люди таскали на плече громоздкие приемники и кассетники, все же казалось, что это делается только для коллективных развлечений, а слушать музыку в одиночку неинтересно. По счастью, Морита — основатель и владелец Sony — располагал достаточной властью для риска. И создал новый сектор рынка, развивающийся по сей день.

Приверженцы свободного рынка не без основания указывают на невозможность компьютерного моделирования такого предвидения. Отсюда они выводят неэффективность централизованного планирования. Мол, оно может только продолжать уже намеченные тенденции, но не способно уловить новое.

Рассуждение вроде бы логичное. Даже способность практически мгновенно реагировать на уже возникшие изменения, предоставляемая грядущим развитием информационных технологий, не заменяет возможности предвидеть эти изменения. Особенно если учесть: потребитель сам не знает, чего он захочет, пока ему это не покажут и не дадут попробовать.

Увы, предвидение — в отличие от расчета — лежит далеко за пределами допустимого наукой. Бесчисленные гадалки, астрологи, пророки веками завоевывают массовое доверие только выдачей прогнозов столь расплывчатых, что в них каждый может увидеть что угодно. Попробуйте прочесть не только гороскоп для вашего знака зодиака, но всю дюжину подряд: в каждом найдете хоть что-то подходящее под ваши обстоятельства. Вряд ли деловые люди обладают большей силой проницания — иначе они бы к гадалкам не ходили.

Нарушение закона причинности — кажущееся. Сбывшиеся предсказания привлекают наше внимание, несбывшиеся — забываются. Победитель лотереи попадает во все выпуски новостей, а многие миллионы неудачников, чьи деньги (за вычетом доли организаторов) перешли к нему, остаются за кадром. Мы помним «леденцовый» iMac, которым Стивен Джандали (по приемному отцу — Стивен Джобс) в 1998-м спас Apple от краха. Но давно забыли провал проекта Lisa, вынудивший его уйти из Apple в 1985-м. Полагаю, любой читатель «Бизнес-журнала» вспомнит и собственные неудачные решения, казавшиеся беспроигрышными в момент принятия.

Деловая пресса насыщена рассказами об успехах множества разнообразных деятелей — и, увы, об ошибках ничуть не меньшего множества. Бизнес в целом — непрестанная лотерея. Единственный надежный способ не проиграть — вовсе не участвовать в ней. Значительная доля историй успеха вовсе не содержит рассказов о риске — только о методичной работе по разумным правилам.

Впрочем, на случай неудачи можно подстраховаться. Проще всего — запасом, позволяющим заполнить провал пачками денег. Морита вложил в Walkman далеко не последние гроши Sony. Чем богаче фирма, тем больше рискованных шагов может себе позволить. Это — одна из массы причин неизбежного перехода нерегулируемого рынка в состояние монополизации. И централизованное внутрикорпоративное управление становится централизацией управления всем рынком. Так что отказ от социализма диалектично приводит к тому же социализму, но с другой стороны.

Правда, монополизация лишена некоторых существенных особенностей классического социализма. Обучение, культурное развитие, здравоохранение — непрофильные для корпорации расходы. Она идет на них лишь применительно к собственному персоналу и лишь в той мере, в какой не может переложить их на общество в целом. В рыночном обществе, независимо от степени его монополизации, существуют обширные социальные группы, лишенные всякой защиты и возможности развития.

Причем экономия на этих группах — иллюзия. Неизбежные среди них социальные болезни — от туберкулеза до бандитизма — так же неизбежно затрагивают и благополучный мир бизнеса. Защита от них обходится в конечном счете куда дороже профилактики — и подавно дороже социализации изгоев, их вовлечения в общественно полезную деятельность.

В долгосрочной перспективе ни от централизации управления экономикой, ни от обобществления средств производства не уйти. Значит, надо и не пытаться уходить, а заранее готовить оптимальный путь деятельности во вновь возникающих условиях.

Так, общество в целом — как крупнейший бизнес — может себе позволить куда больше проб и ошибок, чем меньший хозяйствующий субъект. Вспомним создание нового поколения истребителей в предвоенном СССР. Организовали пару десятков независимых творческих коллективов. На испытания вышло более десятка самолетов. По утогам испытаний в серию пошли три. Правда, по результатам боевых действий истребитель МиГ 3 оказался мало востребован и сошел с производства, а ЛаГГ 3 пришлось переоснастить двигателем воздушного охлаждения, в результате чего получился Ла 5. И все это обошлось несравненно дешевле массовой конкуренции десятков мелкосерийных машин, случившейся в ту же пору во Франции.

Но главное — общедоступность информации. Она, как известно, мать интуиции. Централизованный ее сбор и анализ поможет любому, кто чувствует в себе предпринимательский потенциал. Так что и в обществе централизованного управления каждый желающий может попробовать свои силы и в открытии новых потребительских ниш, и в поиске самых перспективных изобретений.

А общество наградит всех, кто предложит ему наилучшие решения. Кого — деньгами, кого — славой: воздастся каждому по вере его.